Позавчера состоялась пресс-конференция, посвященная XIII сочинскому кинофестивалю. А тремя днями раньше, там же, в кинотеатре “Мир”, тихо и без пафоса прошел очередной день рождения лидера отечественного кинопроцесса Марка Рудинштейна. Предыдущие годы существования “Кинотавра” сия знаменательная дата совпадала с проведением ежегодной пресс-конференции, посвященной фестивалю, после чего деловая часть плавно перетекала в увеселительную. Все чествовали Кинотавра во плоти, а заодно обсуждали кинематографические проблемы самого разнообразного свойства, от представленных на конкурс картин до плана расселения гостей в гостинице “Жемчужина”. Народу собиралось немеряно, и дым шел коромыслом.
Однако в этом году, то ли обстоятельства победили традицию, то ли настроение у Рудинштейна оказалось слишком рабочим, но провел он свой день рождения более чем по-деловому. Прямо, можно сказать, не отходя от кассы. То есть, как уже отмечено выше, попросту в кинотеатре “Мир”, который уже давно стал родным домом Марка Григорьевича. Возможно, за неимением какого-либо другого.
Поэтому поздравлять борца отечественного кинофронта с очередным сорокапятилетием пришлось в более чем прозаической обстановке скромного кафе заждавшегося ремонта кинотеатра. В тиши текущего сеанса беседа нашего корреспондента плавно потекла от будущего к прошлому и обратно, приобретая временами и вовсе философский уклон. Но началось все, понятное дело, с вопроса, когда же, наконец, обветшалый “Мир” победно вступит в фазу своего физического обновления? Слово – кинодеятелю МГР…
Миру – деньги
Мы наконец нашли двадцать миллионов на реконструкцию кинотеатра “Мир”. Проект уже готов. Работы начнутся в сентябре. Рядом с классным супер-современным кино-концертным и театральным залом будет и маленький зал на сто тридцать мест. Плюс рестораны, кафе. Все будет. И красивое здание, и “красивая история”.
Но главное не “внешнее”. “Мир” уже сейчас можно назвать оплотом российского кинематографа. И для меня это очень важно. Беда лишь в том, что один кинотеатр, какой бы замечательный он ни был, не может справиться с задачей популяризации отечественного кино. Более того, руководителем такого кинотеатра быть опасно. Те, кто продвигает на наши экраны голливудскую продукцию, требуют, чтобы и мы крутили штатовские фильмы. “Мир” у них как бельмо в глазу. В центре Москвы зал на тысячу мест, и не в их распоряжении!
Что говорить, я же не больной человек и сам бы с удовольствием крутил хорошие американские ленты. Но кто-то должен быть “ассенизатором и водовозом”! У нас все любят только пенку снимать. А убирать за собой никто не хочет.
Душа
Общее душевное состояние, несмотря на день рождения, не очень хорошее. Вроде и за президента не стыдно… И многие вещи говорят теперь нормальным языком. Но в 1991 году настроение было значительно лучше, чем сегодня. Может быть, я просто старею, но факт остается фактом. На душе неспокойно. Что-то пугает. Не могу понять… Впрочем, могу понять. Но боюсь, что высказав свои соображения, буду неправ. Мне не нравится, как происходит объединение страны. И хочется все время себе объяснять, что другого способа нет.
В 1991 году не было никаких колебаний. Была вера, что через десять-пятнадцать лет все будет хорошо. Всеобщее процветание и продукты в магазинах. Однако начались другие проблемы.
События
Главное событие последнего года для меня лично (если, конечно, абстрагироваться от того, что произошло в Америке и происходит в Израиле), это изменение информационного поля вокруг, так сказать, моей персоны. Театр в одночасье перевернул всю мою жизнь. Я стал актером и я несказанно рад, что моя жизнь так резко изменилась.
Но превалирует, тем не менее, тревога.
Может быть, это и неплохо. Потому что, если бы не тревога, мы бы не знали, что такое удача. Или успех.
Ведь, что такое счастье? Это дорога между двумя несчастьями. Лучезарная дорога, которую надо уметь ценить и стараться сделать как можно длиннее. А впереди неизбежно (раньше или позже) – подстерегает несчастье.
Как известно, вопрос “свободы на цепи” определяется длинной цепи. Так и “вопрос несчастья” определяется длинной счастья. Выбора нет, к несчастью все равно придешь. Это, вероятно, и порождает чувство тревоги.
Надо же, я сам все себе объяснил и успокоился!
Мечты
Я мечтаю об одном. Сыграть Тевье-молочника в “Поминальной молитве”. Это была бы моя лебединая песня. Так и подмывает попросить Марка Захарова взглянуть на меня под этим углом. Но не хватает духа. Не могу себя заставить просто прийти к Захарову и сказать: “Попробуйте меня, я знаю про это кое-что. И очень хочу сыграть Тевье-молочника”. Может, он прочтет об этом в газете и сам пригласит меня? Так и назовите материал: “Хочу сыграть Тевье-молочника!”.
Что я хотел бы себе пожелать? Только душевного комфорта. А то, в связи с изменениями в личной жизни, он совсем пропал.
Беседовал Евгений ЛИСОВСКИЙ.
