(монолог уборщицы элитного дома)
Сижу я, значит, в своем офисе. А рядом со мной стоят, значит, новые вилы. Новые вилы, для тех, кто не понял, – это хорошо забытые старые, только малость перекрашенные под цвет мокрого асфальта.
Некоторые дураки, конечно, сразу спросят: “А зачем такой респектабельной даме, как я, новые вилы?”
Дуракам отвечаю: вилами я корреспонденцию разгребаю. Работы невпроворот. Наш мусоропровод эту дребедень выдает круглые сутки. И каждую минуту новые поступления. Даже сотрудник моей квалификации – и тот к вечеру употеет. А мне потеть нельзя ну категорически, ведь мой прикид – не просто так, а от Кутюр. Кутюр – это такой толстенький, лысенький дядечка со второго этажа, Кутюрман – его фамилия.
Кстати, редкий умелец. На военном заводе трудится. Он мне по конверсии костюмчик отлил. Из тонких сплавов. Тех, что еще не успели за границу сплавить.
Уж лучше бы успели! Мне этот туалет по цене самолета вышел.
Вообще много неприятных типажей вокруг. Иногда такие хари попадаются, что просто Гегеля хочется перечитать, Николая Васильевича. Философский триллер “Мертвые уши”, например.
Очень жизненное произведение. Ну просто про наш дом элитарный.
Вообще слухи об элитарности нашего дома сильно преувеличены. Из элиты тут я одна. Все остальные – хамы.
Взять хотя бы Ложкину. Ну разве можно назвать Ложкину человеком нашего круга?
Ну и что, что у нее муж – новый русский, а любовник – старый грузин? Это не приносит ей счастья. У нее вечно фингал под глазом и общий цвет лица довольно синий. Еще бы! Грузин только к ней с презентом, а муж тут как тут. Две минуты на обнюхивание, три минуты на вынюхивание, восемь секунд лету, и очередной презент у меня в кармане. У Ложкиной вся косметика от грузина и от Диора, а у меня весь Диор от Ложкиной.
Сами видите, я дама со связями. У меня связи на всех уровнях, вплоть до последнего… двенадцатого этажа. На двенадцатом, кстати, депутат недавно поселился. Такое нам устроил! Взял все постановления, которые в Госдуме не прошли, и спустил в наш родной мусоропровод. Так они и у нас не прошли. Пришлось МЧС вызывать.
С нашими жильцами вообще-то не соскучишься. За мной тут многие пытались приударить… Вот, например, один прозаик с пятого. Ненормальный, одним словом. Установил в моем офисе пневмопочту и по пять раз на день отправлял свои естественные творческие потребности прямо мне на стол. А второй – божий одуванчик на “Гознаке” работал, деньги печатал. Такой энтузиаст был – работу даже на выходные на дом брал. И теперь берет… Только адрес у него изменился: Тагильская область ИПЗ номер 37, до востребования, Пупкину А.С., лесопилу и дровосеку.
Есть у нас также одна критикесса. Нимфа, каких мало. Такая сволочь, что хоть святых выноси. Была я с ней как-то в театре. Давали пьесу “Чайку бы” драматурга Чехова. Так эта дурында всю дорогу на сцену пялилась. А че туда пялиться, че туда пялиться, я спрашиваю?
Полное дерьмо эта ваша пьеса вместе с драматургом Чеховым в придачу. А настоящий пир духа (театралы знают) происходит совсем не на сцене. В зале он происходит, в зале, дорогие мои, хорошие. Такие там рожи попадаются, такие, с позволения сказать, лица, что просто Гегеля хочется перечитать, Николая Васильевича. Впрочем, я уже повторяюсь.
Да, кстати, уже семь часов, а от Ложкиных – ни слуху, ни духу. Ну просто никаких поступлений!
Вроде все шло как обычно. Грузин от нее ушел ровно в шесть. Муж вернулся в пять минут седьмого. Три минуты на обнюхивание, две – на вынюхивание, восемь секунд лету – и очередной презент у меня в кармане.
Вдруг слышу на шестом этаже загрохотало. Сердцем чую, Ложкин в мусорный совок целиковый подарочный набор загружает. Я голову в мусоропровод сунула и вижу – цветы. Последняя мысль была – ну, Ложкина дает!
И только в травмпункте мне объяснили, что цветочки те горшком оканчивались…
Александр КОГАН, Александр ОСОКИН.
