Владимир ПОПКОВ
Он повадился ходить ко мне по вечерам. При этом с ужасающими подробностями рассказывал о своей ссылке в Туруханске, где он, по его словам, находился вместе со Сталиным. Я не верил его бредням, но все равно почему-то покорно поддакивал время от времени, ловя себя на мысли об ирреальности происходящего. Только ленивый к этому времени что-нибудь не написал или не рассказал о “вожде всех времен и народов”. Его он фамильярно называл то Кобой, то просто Йоськой, как будто бы и не знал, что какое-то время спустя тот стал правителем многомиллионной страны и ее тираном.
Особенно Льва (так звали моего соседа) возмущала привычка Сталина мять пальцами табак, а потом этими же пальцами ковырять в своих редких желтых зубах. Йоська постоянно воровал у всех ссыльных махорку, после того, как выкуривало все, что ему полагалось по аттестату от царя. А воровать ему удавалось благодаря мягким кавказским сапогам, в которых Йоська незаметно подкрадывался по глубокому снегу к избам революционеров. Только раз он, пролезая в очень узкое окно, сильно пукнул, чем разбудил ссыльного Рыкова. Тот, будучи мужиком прямым и задиристым, крепко побил Йоську, за что он пообещал его непременно расстрелять со временем.
Курил Йоська практически круглосуточно, поэтому у него были желтыми и зубы, и глаза, и усы, да и сам он был маленького роста. Лицо его было рябым, а рука, которой он воровал табак, постепенно усыхала. Когда и табак, и махорка у всех заканчивались и воровать становилось абсолютно нечего, Йоська развязывал в Туруханске волну репрессий. Для этого к нему срочно приезжал его земляк с кулинарным именем Лаврушка. Полицмейстера, околоточного и старосту он называл “врагами народа”, а весь остальной народ, включая ссыльных и местных туруханцев, – их прихлебателями. Несколько раз Лаврушка даже хотел организовать массовые расстрелы, но полицмейстер не дал ему наган, несмотря на то, что хитрый кавказец перед этим неделю поил его привезенной чачей.
Потерпев неудачу с расстрелами, Лаврушка подговаривал доверчивых туруханцев настроить изгородей и пытался организовать несколько лагерей, куда всяческими уловками заманивал ссыльных. Но ссыльные революционеры все, как один, были людьми бывалыми, прошедшими большую школу конспирации, и ни на какие уловки не поддавались. В свободное от чтения запрещенной литературы время они с удовольствием ходили на охоту, а в свободное от того и от другого – общались с местными крестьянками, отчего демография захолустного холодного Туруханска встала вровень с самыми горячими районами Китая. Неугомонный Лаврушка даже подбивал их организовать какой-нибудь заговор против Йоськи. Но большевики настолько обленились в ссылке, что даже это им было неинтересно. Вконец измаявшись, Лаврушка продавал туруханцам весь оставшийся листовой табак и не вырученные деньги отбывал на родину.
Быстрее всех выкуривал свою долю Сталин и снова начинал воровать табак, мять его пальцами и ковырять ими в желтых зубах. Когда курево подходило к концу, Йоська шел на почту и посылал шифрованную телеграмму в Грузию, и все повторялось снова. Так они с Лаврушкой тренировались все годы, проведенные в ссылке. Но поскольку Йоська был тайным агентом охранки, полицмейстер не применял к нему никаких мер, а только фиксировал в документах его выходки. Впоследствии эти записи туруханского полицмейстера стали самыми наирассекретнейшими документами архива ЦК КПСС. Их никогда никому не показывают и по сей день, поэтому загадка сталинских репрессий остается неразрешимой для историков.
А мне до сих непонятно, почему Сталин, перебравшись в Кремль и имея неограниченное количество наилучшего табака “Герцеговина флор”, стал вести себя еще хуже, чем в Туруханске…
