Анастасия ЛЯТУРИНСКАЯ
Собственноручные Записки Кавалерственной Дамы
***
О Черном Гранд-Коннетабле ходили слухи самые фантастические.
Говорили, например, что он может пить десять дней кряду и оставаться свежим и бодрым. Говорили также, что в постели он неутомим и любит женщин, не снимая сапог.
Завистники утверждали, что не снимает он сапог оттого, что не имеет портянок. Самый же факт никто оспаривать не решался.
Константэн Григорьев, кутивший с Бардодымом неделю, утверждал, что он-де черт, посланный в Орден для спаивания и развала. Дескать, он самолично видел хвост, и что вместо ступней у Коннетабля копытца.
– Ну снимите сапоги, снимите, если это не так, – приставал к собутыльнику пьяный Григорьев.
Гранд-Коннетабль лукаво улыбался, но сапог не снимал.
***
Как-то Великий магистр после трехдневного кутежа заехал к архикардиналу, который в свою очередь тоже был в состоянии похмельном и раздраженном.
Желая развлечься, друзья написали шутливый пасквиль на послушника Быкова и тут же отнесли в модную столичную газету. После чего уже в хорошем расположении духа отправились отобедать.
Быков шутки не понял и вышел из Ордена. С тех пор ни в свете, ни в литературе о нем больше не слышали.
***
Рыжий фавн Григорьев (по убеждениям азербайджанский мусаватист) был личностью загадочной.
Никто не знал, чем он завлекал в свои сети доверчивых христианок. Рыжая борода ли была тому виной или что другое…
Только доподлинно известно, что женщины, отдававшие ему самое дорогое, неизменно сходили с ума.
– На совести усталой много зла, – не без удовольствия сознавался молодой мизантроп.
***
Как истинно русский поэт, Пеленягрэ поощряет всякий талант и даже малую искру оного лелеет. При этом приговаривает:
– В русской литературе всем места хватит.
Он и жене своей часто твердит: “Пиши, душа ты окаянная!”
Однако эта ветреная особа более создана для света, чем для литературного труда.
Похоже, она только и думает, как произвести на очередном капитуле фурор своими туалетами, которыми вводит поэта в большие расходы.
Он же не может отказать ей ни в чем.
***
Каждому ребенку сегодня известно, что куртуазный маньеризм существовал всегда.
В определении же точной даты рождения Ордена различные почитатели называют по-разному. Хотя доподлинно известно, что Виктор Пеленягрэ и Вадим Степанцов подписали манифест Ордена куртуазных маньеристов 22 декабря 1988 года в ресторане Театрального общества.
Так родился Орден, который объединил поэтов новейшего сладостного стиля, воспевающих изысканные манеры и преклонение перед Женщиной.
Немаловажное событие было отмечено роскошным ужином и битием зеркал. Кстати, после этого здание ВТО сгорело, видимо, исчерпав свое историческое предназначение.
С тех пор все тотальные гедонисты человечества отмечают день рождения Ордена как свой день. С разных концов земли летят в адрес маньеристов поздравительные телеграммы, воздушные поцелуи, а также проклятья обманутых ими женщин.
По традиции в честь кавалеров устраиваются балы, благотворительные обеды, карнавальные шествия, фейерверки и прочие куртуазные увеселения.
***
По роду своей деятельности коллекционеру К.-И. О.К.Му приходилось общаться с людьми пожилыми. Точнее сказать, ветхозаветными.
Ходят слухи, что комиссар буденновской конницы, отличавшийся отменным здоровьем и кавалерийской выправкой, отошел в мир иной не без его помощи. Хотя как будто и косвенной. Но это на первый взгляд.
Ветеран гражданской войны, участник перехода через Ла-Манш всю свою сознательную жизнь дорожил именной шашкой, подаренной ему командармом Первой конной. Легендарный полководец же в свою очередь экспроприировал ее у атамана Зеленого.
Сабля была старинная, инкрустированная драгоценными камнями.
Почтенный старикан собирался отправиться к праотцам, крепко сжимая эфес, как и положено герою, когда в его дом вкрадчиво постучали.
Поблескивая дужками очков, вошел любезный, рано лысеющий господин в лайковых перчатках.
Без единого слова он вцепился сильными руками в реликвию и легко вырвал ее у старца. От такого неуважения к летам последний немедленно испустил дух.
К.-И. О.К.Ма (а это был именно он) сие обстоятельство ничуть не смутило. Беззаботно насвистывая, он удалился с добычей восвояси.
Впоследствии прощелыга уверял архикардинала, что саблю ему подарил один добрый человек.
Пеленягрэ в это не верил, хохотал и требовал немедленного дознания обстоятельств дела.
***
Как-то на даче в Ромашкове Великий магистр и его Высокопреосвященство беседовали о Пушкине.
Пеленягрэ отметил некую незавершенность повестей покойного Ивана Петровича Белкина. Решено было приступить к дописанию.
Так, станционный смотритель, проморгав дочь, спивается; в приступе белой горячки убивает заезжего купца и с окровавленным топором отправляется в Петербург на поиски дочери.
В столице, забыв о преклонном возрасте, он заходит в дешевый бордель, где мадам присылает ему в номер Дуняшу (гусар, естественно, оказался подлецом).
Увидев, как низко пала его дочь, старик сходит с ума. Дуняша раскаивается, но – поздно.
К счастью, приезд послушниц прервал ход размышлений маньеристов, не то одному Богу известно, какая судьба грозила барышне-крестьянке.
***
В любимом куртуазными маньеристами салоне на Добрынинской народу бывает множество, и все больше отъявленные негодяи и циники.
Взять хотя бы историю с литератором Владом Ушаковым.
Как-то у завсегдатаев притона иссякла наличность. Все приуныли. Разговоры с привычных тем о любви и поэзии переключились на размышления о смысле жизни и прочий декаданс.
Некоторые стали зевать, кое-кто даже собрался откланяться. Тогда сей малопочтенный господин взял инвалидную коляску (наследство безвременно ушедшей девяностолетней балерины) и отправился в переход метро.
Очень скоро пустая коробка из-под бананов, которую “инвалид” держал на коленях, наполнилась доверху.
Ушаков погрузил ее на коляску и как ни в чем не бывало зашагал восвояси.
Доходы от нехитрого бизнеса были восприняты с восторгом и потрачены с пользой.
Кутеж на Добрынинской продолжался еще несколько суток.
***
Рассказывают такой случай.
Как-то архикардинал был в театре. Играли пустую пьесу и играли дурно. Пеленягрэ зевал, шикал, громко выкрикивал: “Не верим!” Актеры волновались, забывали реплики, публика возмущалась. Ко всеобщему облегчению объявили перерыв.
В антракте, желая себя развлечь, Его Высокопреосвященство начал приставать к хорошеньким женщинам, обещая изнасиловать. Когда появлялся взбешенный спутник, забияка, не давая ему опомниться, холодно бросал: “У входа после спектакля”. И удалялся в другой конец залы.
Назначив таким образом не менее десяти дуэлей и довольный проведенным вечером, архикардинал скрылся через “выход для господ актеров”.
***
Магистр прославился изысканно извращенным вкусом.
Ходят слухи, что нежным скромным лилиям он предпочитает вульгарных разнузданных тигриц со всевозможными шрамами и уродствами. Якобы только эти особы способны возбудить его пресыщенную плоть.
Известен случай, когда Степанцов, раздраженный безупречным сложением поклонницы, проткнул ей грудь вилкой.
Девушка умерла от неожиданности.
***
Князь Оболенский по прозвищу Барон все пытался свести счеты с жизнью на глазах любовницы архикардинала – Александры Введенской.
И всякий раз неудачно.
Соберется повеситься на люстре – обязательно веревка оборвется; решит броситься в лестничный пролет – непременно промахнется и упадет этажом ниже. Отлежится в лечебнице и опять за свое.
Александру его выходки изрядно утомляли. А Пеленягрэ, известный циник, хохотал до слез.
***
Личная жизнь маньеристов складывалась подчас парадоксально.
Известно множество женщин, которые были не прочь женить на себе Добрынина и встретить с ним тихую старость.
Каждый, кто знаком с Великим приором не понаслышке, то есть не только по стихам, знает, что это человек, приятный во всех отношениях.
У него только один недостаток. Как всякий порядочный человек, Добрынин человек пьющий.
Так вот, приор менее других был склонен к женитьбе, а, говоря по совести, и вовсе не склонен. Причина же в тонкой хрупкой девушке с красивым русским именем. Поэт в нее давно и безнадежно влюблен.
И хотя сердце этой красавицы не свободно, время от времени она, соскучившись по изысканному обществу, выбирается на куртуазные капитулы. Этим она окончательно парализует и без того неповоротливого Добрынина.
Многие поговаривают, что Великий приор вовсе не влюблен. Дескать, он все выдумал, чтобы не приставали к нему с дурацкими шутками, и впрямь довольно плоскими.
– Пара оплеух – и она твоя! – наставляет его умница архикардинал, чем выводит Добрынина из мечтательного состояния.
– Ну и глупо,– раздраженно ворчит Приор.
Как правило, сватовство заканчивается несусветной попойкой.
***
Как-то куртуазные маньеристы отправились в Кенигсберг для осмотра доcтопримечательностей и приобретения старинного тевтонского замка с прилегающими землями.
Благим намереньям не суждено было увенчаться успехом. Кавалеры Ордена, известные поклонники Бахуса и Приапа, посетив местный бордель, забыли об истинной цели поездки. Содержимое тугих кошельков тут же перекочевало в изящные сумочки сомнительных субреток.
На следующий день Добрынин пытался застрелиться. Пеленягрэ хохотал так, что разбил головой унитаз. Великий магистр Степанцов, совершенно голый и потрясенный случившимся, бегал по отелю в одной немецко-фашистской каске с криком: “Шайзе! Хенде хох!”
Один Григорьев тихо собирал милостыню в потрепанный цилиндр.
…На Белорусском вокзале растерзанных и похмельных маньеристов у вагона третьего класса встретил роскошный эскорт послушниц.
Хлопнули пробки. Оркестр грянул туш. Тронутые куртуазы зарыдали от умиления.
Ныне хранится в Литературном музее.
Дерьмо! Руки вверх! (искаж. нем.)
***
С младых ногтей Степанцов мечтал об одном: жениться.
Поначалу он хотел жениться на молодой, красивой, богатой и по любви. С годами его требования поубавились.
В конце концов он готов был жениться на ком угодно, лишь бы не коротать старость в одиночестве. Но и тут охочих пойти за поэта не нашлось.
Причина, по-видимому, заключалась в том, что магистр слишком поспешно делал предложения дамам, часто нескольким сразу. Это их настораживало.
Одни не верили своему счастью, другие подозревали его в корысти, третьи хохотали в лицо безо всяких объяснений.
Неудачи на любовном поприще сделали поэта угрюмым и раздражительным.
***
Куртуазные маньеристы ненавидели три вещи: сочинения Солженицына, теплую водку и платить за коммунальные услуги.
Да и вообще, говоря по совести, не любили платить по счетам.
Бывало придут в дорогой ресторан, отужинают как обычно: суфле из рябчиков, фрикасе из телячьей грудинки, цыплята а-ля Марго, соус тортю, пирог богемский, анчоусы в соку и проч. Официанты бегают, суетятся в надежде на чаевые. А Его Высокопреосвященство докушает кофий да непременно придерется к чему-нибудь. И ну скандалить!
– Позвать метрдотеля! – кричит и все в морду, в морду норовит ударить.
Какие уж тут чаевые! Все и про счета забывают. И ответить на тумаки не решаются – Поэт!
